Как спектакль попадает в историю

Лекция историка театра Дмитрия Трубочкина в рамках проекта «ТЕАТР+»

29.02. 2016

24 февраля на Маленькой сцене РАМТа искусствовед, историк театра Дмитрий Трубочкин прочел лекцию «Как спектакль попадает в историю». Будучи не только заведующим сектором античного и средневекового искусства Государственного института искусствознания, но и помощником художественного руководителя по творческим вопросам Театра им. Е.Вахтангова, а также проректором Театральной школы Константина Райкина, он знает о театре, как говорится, «из первых рук». Однако речь пойдет о спектаклях, сведения о которых остались лишь в исторических источниках.

«Спектакль – вещь эфемерная, а история – конкретная и почтенная. Она содержится в фактах и документах. Интересно было бы показать, как документируется спектакль. Как получается так, что после одного показа он становится знаменитым и попадает в учебники. Но такой труд пока еще не проделан. Однако, взяв эту тему, я задумался о том, через какие механизмы спектакли становились знаменитыми», – так началась публичная лекция в рамках цикла «Театральная академия» в РАМТе.

До XVII века сведения о спектаклях – да и то избранных – сохранялись только в виде текстов. Спектакль становился частью истории лишь через воспоминания очевидцев. Но представление о спектакле в целом получить из них было невозможно – люди запоминали только те моменты, которые их удивляли. Бывало, что спектакли через домыслы становились частью истории. Так «Электру» Софокла прославила легенда о 70-летнем актере по имени Полус, игравшем молоденькую Электру. Согласно легенде, во время сцены, когда героиня получает урну с прахом Ореста, он так ярко исполнил свой плач, потому что держал в руках урну с настоящим прахом – своего недавно погибшего сына. Это была чистая неправда, потому что урну с прахом на очищенную орхестру никогда не выносили – только бутафорию. Эта история сохранилась благодаря записи одного из грамматиков. А «Ипполит» Еврипида попал в сочинения потому, что режиссер оказался настолько смелым, что вынес на сцену постель с больной Федрой, тогда как в то время было совершенно недопустимо публично демонстрировать внутреннее убранство женской части дома.

Мы имеем очень скудные описания первых спектаклей, потому что зрители воспринимали их, прежде всего, как произносимый текст. Спектакль был формой существования текста, а не его интерпретацией.

В XVI веке возникают ученые люди, которые начинают по определенной методике записывать свои впечатления о спектакле. Так были оставлены очень подробные комментарии о спектакле 1585 года «Царь Эдип», поставленном в Театре «Олимпико» в Виченце. Автор этих комментариев Антонио Риккобони, в частности, зафиксировал идею автора спектакля поставить главных персонажей на высокие котурны, менее значительных – на более низкие. Но опять же это была не попытка оставить впечатление о спектакле в целом, а совокупность интересных и курьезных наблюдений.

В XVII веке, когда пьесы начинают публиковать, сами их авторы в предисловии пытаются описывать свое представление о том, как должен быть сыгран спектакль. Именно с этого момента начинает вырабатываться образ целостного спектакля. Чуть позже возникает жанр мемуаров, а в XVIII веке – феномен театральной критики. Впервые просветители начали развивать мысль, что нужно ставить не только остросюжетные спектакли, но и те, что стремятся повернуть внутренний мир человека, заразить его настоящим искусством. А главное – стали избегать нормативного взгляда на спектакль, больше задумывались о том, как конкретный спектакль или актер влияет на состояние общества.

Интереснейший феномен эпохи просвещения – моментальное памфлетное обсуждение спектакля, ярким примером которого выступает сохранившаяся полемика Гоцци и Гольдони. Спектакли разбирали от начала и до конца, причем не по методике научного анализа, а на основе острых впечатлений.

На рубеже XIX-XX веков общество находится в состоянии рождения нового искусства и возникает ситуация, когда спектакль становится знаменитым и востребованным через миф. Когда известными становятся спектакли, вначале показанные без успеха и незаметно. Одной из таких постановок стал фарс «Король Убю» Альфреда Жарри, который в 1896 году первоначально прошел со страшным скандалом и был забыт. Тогда впервые в истории театра в текст пьесы была включена ненормативная лексика, а главное – в ней возникло явление нового жанра под названием трагифарс, когда примитивный клоун оказался в позиции короля. Но в 1926 году сюрреалисты прочли текст по-новому, провозгласили его манифестом авангардного движения и открыли театр Альфреда Жарри. Так спектакль был выведен из забвения, а одна из театральных премий Италии получила имя «Король Убю».

В начале XX века возникла особая ситуация, когда грань нормативного суждения о спектакле – плох он или хорош – стала чрезвычайно тонкой. Говорить, что плохо, а что хорошо, стало практически невозможно. А попасть в историю не значило быть описанным и попасть в учебники. О нескольких таких спектаклях – сделавших чрезвычайно огромный вклад в искусство и организовавших вокруг себя прессу – читайте в ближайшее время в рубрике «ТЕАТР+», где будет опубликована стенограмма лекции.

p.s. Следующее мероприятие проекта – встреча с режиссером, педагогом Владимиром Богатыревым и артистами театра, состоится 28 марта в 19:30 на Маленькой сцене РАМТа. Тема разговора – «Литература: путь на сцену». Полная программа цикла и информация о регистрации – на официальном сайте театра.

Олеся Мойса