Об играх, в которые играют люди, и людях, играющих в игры
Премьера спектакля Алексея Бородина «Игра интересов»
20.11.2025
На Большой сцене состоялась премьера спектакля Алексея Бородина «Игра интересов». В ее основе сразу две пьесы: «Игра интересов» Хасинто Бенавенте и «Конец пути» Роберта Шерриффа. Что роднит испанскую стилизацию под комедию дель арте и британскую окопную драму времен Первой мировой?
Пьеса Бенавенте 1907 года создания представляет собой жанровую комедию, историю двух друзей-авантюристов Леандра (Андрей Лаптев) и Криспина (Иван Юров), которые, оказавшись в чужом городе без средств к существованию, придумывают план: Леандр должен создать видимость богатого и знатного человека, приехавшего в город по важному (и совершенно секретному!) делу. Криспин, изображая его слугу, берет на себя все самое сложное: заставить жителей города поверить в выдуманную историю – довольно слабую, но до того привлекательную и выгодную для самих горожан, что даже протесты Леандра, по-настоящему влюбившегося в богатую наследницу Сильвию (Полина Каленова), остаются неуслышанными.
«Конец пути», написанный в 1928-м – эпизод военной истории, несоизмеримо более тяжелый. Действие пьесы, в отличие от «Игры интересов», которая разворачивается в некотором абстрактном городе, конкретно до дня и часа. События занимают неполные трое суток: с вечера понедельника 18 марта 1918 года до утра четверга, накануне операции «Михаэль», масштабного наступления германских войск против армий Антанты.
При знакомстве с текстами произведений кажется невероятным, что столь разные истории могут стоять рядом. Но их непосредственная сценическая близость становится своеобразным социальным комментарием – не можете смотреть на войну, тогда смотрите фарс, а война от этого никуда не денется. И речь не об эклектичном соседстве случайных сцен и тем более случайных пьес: мотив игры, выведенный в название, пронизывает оба произведения.
Интересным в этом смысле становится сценографическое решение спектакля, когда можно говорить о своеобразной картине в картине. Основная декорация – богато украшенная гостиная, дорогая мебель, паркет, начищенный до того, что отражает не только свет люстр, но и искаженные силуэты героев. По ходу действия эта поверхность все более будет вызывать ассоциации с кривым зеркалом, отражающем искажения характеров и морали.
Неслучайна и гигантская репродукция на стене. Это «Крушение» (1936) Томаса Коула из его серии картин «Путь империи», но рассмотреть полотно у зрителя времени нет. Картина скрывает за собой «малую сцену» – офицерский блиндаж (в спектакле более напоминающий каменистую пустошь), куда прибывает молодой, едва окончивший школу, офицер Рали (Максим Заболотний). Появление новичка вносит смуту в устоявшийся офицерский быт. Оказывается, что Рали знаком с командиром роты Стэнхоупом (Даниил Шперлинг), которого доверительно и просто просто зовет по имени. Для него Денис был школьным кумиром. Но война меняет людей, и капитан школьной команды по регби Стэнхоуп теперь совсем не похож на капитана роты Стэнхоупа.
Этот сценографический ход создает поразительный контраст – пока на основной сцене разворачивается комедийный сюжет о браке по расчету (который, как известно, может быть счастливым, если расчет верный), ожившее на заднем плане полотно напоминает о войне. Пьесы идут параллельно, явного пересечения меж ними нет. Военные эпизоды запускает удар гонга, после которого комедийное действие замирает, при этом богато украшенная рама по-прежнему обрамляет картину военного быта.
Пьеса «Игра интересов» – игра масок, фарс, пусть и осовремененный Бенавенте, но остающийся прежде всего жанровой картиной, своеобразным полем, в пределах которого действия героев обусловлены одновременно и жанром, и собственной маской персонажа. Здесь герои обладают полным чувством контроля над реальностью: предпочитая «играть на интересах, а не на чувствах», они находят выход из любого положения. Но им и положено. Не люди, а маски ловко выкручиваются из комичных перипетий.
И если у Бенавенте речь идет об игре частных лиц, преследующих свои интересы, то в пьесе Шерриффа герои подчинены обстоятельствам, во много раз их превосходящим, когда только и остается выбрать маску, в которой не так тяжело переносить безумие окружающего мира.
Человек на войне, офицер, настоящий мужчина – какой он? Как он выполняет приказ, зная, что это – убийство близкого человека, наставника, друга? Герои пьесы не задаются такими вопросами, но отвечают на них своей жизнью. Ответ на ужасы войны – маска. Видимость нормы среди офицеров поддерживается изо всех сил, но играть в норму порой становится невыносимо. «Она и не подозревает,что если по этим ступенькам я выйду на передовую, предварительно не накачавшись виски, я сойду с ума от страха», – рассказывает командир роты Стэнхоуп старшему товарищу, офицеру Осборну (Тарас Епифанцев), о своей возлюбленной, которая ждет его, думая, что тот «великолепный парень».
Именно игра становится точкой соприкосновения двух пьес. Каждая из них могла быть поставлена автономно, но сочетание двух взглядов: на игры, в которые играют люди, и людей, играющих в игры, – придает теме особую остроту. И говорит о том, что все – игра и в любой игре всегда есть свой интерес. Это подразумевает и режиссер, давая спектаклю название комедии Бенавенте. В то же самое время для Бородина, объединившего две пьесы в одно сценическое полотно, важно обратить зрительское внимание на то, что «в то время, как происходит суета сует, происходят и какие-то трагические ситуации».
Уходя из зала, почему-то думаешь не о «Крушении», с которым удивительно перекликается финальная «картина» в сценической раме, а о предшествующей работе Коула «Расцвет», где первым вестником распада империи становится чрезмерная роскошь общества при упадке морали. И возвращаясь мысленно к фарсу Бенавенте на сцене РАМТа, понимаешь, что все меньше хочется в этой картине оказаться. Да и во второй, пожалуй, тоже.
Тиффани Кексель
Фото Марии Моисеевой
