Я предупрежу, что несколько отклонилась от театральной сцены. Тема конкурса натолкнула меня на размышление о герое вообще: о внутренних причинах героизма и о том, какие качества сопутствуют человеку, делая его героем. Несколько мыслей по этому поводу я бы хотела предложить в этом эссе.

Сколько существует этот лучший из миров, человек всегда чувствовал себя в нем неуютно. Человек смертен: ограничен своим земным существованием, мир – бесконечен и потому враждебен. Чтобы не раствориться в нем, человек должен сопротивляться. Искусство – одна из форм сопротивления: оно приближает нас к бессмертию и тем самым  отчасти примиряет с миром.

Из всех искусств театр, пожалуй, самое человечное. Можно обрывать, как лепестки, все ниточки спектакля: декорации, костюмы и грим, музыку и освещение, – но без людей на сцене спектакль не состоится. Ineedahero, – заявляет сцена. Однако закон умаления человека действует и здесь. Литература и театр чуть не покорились формуле: Обстоятельства старше характера. Кто из великих не писал об искусстве слагания историй! И все – от Аристотеля до Ролана Барта – все наотрез отказали герою в праве первородства. Движет историю интрига, а персонаж к ней приспосабливается, поэтому амбиции героев – выходящих (с чего бы?) из ряда персонажей – вон! – нелепы и обречены на провал.

И вот здесь теоретики не рассчитали: не за-считали эту безнадежную амбицию. А в ней-то, мне кажется, и заключается героизм героя – как театрального или литературного, так и обитателя нашей действительности. Герой – это человек, который создан для протеста, причем совсем необязательно закутывать этот сюжет в трагические одежды: обертоном, обормотом, простите! – оборотным чеканом высокого культурного героя глядит трикстер. Один как натянутая струна, другой как перезрелая слива, но оба они – герои.

Можно определять героя разными способами, через самостоятельность суждений, через категорию выбора, через масштаб личности, который проявляется в обстоятельствах именно этой истории, через отличие от других людей (герой выделяется, даже если он маскируется под обыкновенного человечка – маска всегда выдает истинную сущность). Я думаю, что исток героизма – в ценностях. Для героя они абсолютны, хотя он редко об этом задумывается. Но что такое ценности в отношении мироздания, которое вовсе не человечеством единым держится?

Ценность – это то, что человечество в своей земной истории признало неопровержимым смыслом. И таким образом обессмертило. Значит, ценность – это ответ человечества мирозданию, это наше вечное. Герой, природа которого замешена на ценностях, пытается противопоставить эту природу, как нечто длительное, прочное, – разрушительной текучести времени. Всегда ли это безнадежно?

В одном из недавних интервью Миндаугас Карбаускис сказал, что герой – это слабый человек. Это необычный и прекрасный парадокс, я уверена, что настоящий режиссер всегда вот так движется к смыслу, словно по кривой, но эта кривая – прямая, координаты которой пока от нас скрыты. Герой – это слабое существо, может быть, он более чувствителен и раним, а значит, и более зависим от внешнего мира. «Когда человек родится, он слаб и гибок. Когда умирает, он крепок и черств. Когда дерево произрастает, оно гибко и нежно, и когда оно сухо и жестко, оно умирает. Черствость и сила – спутники смерти. Гибкость и слабость выражают свежесть бытия». Эти слова Лао Цзы подходят моему герою: хрупкость, нежность, податливость – вот та опора человеческого героизма, которая на поверку оказывается прочнее гранита. Я хочу увидеть на современной сцене героя, слабость которого стала бы для меня источником вдохновения и силы. Героя, который бы стал для меня, зрителя, началом – а не концом! Такие спектакли есть, но все они связаны с литературой прошлых лет, и здесь, я полагаю, мы должны задуматься. Ведь мы ищем героя нашего времени?

Я почти незнакома с сегодняшней драмой и потому в поисках современных имен обращалась к прозе. В широком потоке русской литературы последних двадцати лет мне видится один герой. Это Петр Пустота – герой романа В. Пелевина «Чапаев и Пустота». Не слишком современное произведение (прошло уже больше десяти лет с момента его публикации), но как раз этот роман, на мой взгляд, и оправдывает русскую прозу двух десятилетий.

Оставим сейчас в стороне сомнения насчет Виктора Пелевина как писателя, качества его философских исканий и поэтики в целом. Я только скажу, что Пелевин в этом романе не постмодернист, и это очень важно для его героя. То есть для нас, ищущих героя.

Что такое мир постмодернизма? Это ризома, где нет центра – и ценностей тоже нет. Именно потому, что писатель-постмодернист (стареющее, но упорствующее большинство наших писателей) превратился окончательно в homo ludens, он не может создать героя. Тот, кто ничего во всей природе благословить не захотел, – бесплоден. Оттого-то в этих книгах (и пьесах, а потом и спектаклях) нечем дышать.
«Чапаев и Пустота» – роман ложного постмодернизма: он кажется нам игрушкой, но в конце концов мы обретаем некий смысл, и вся рассказанная история становится полновесной и завершенной. Что же я нашла в Петре от героя? Он наш современник по духу: он живет в нескольких мирах, всюду ощущая свое одиночество и одновременно причастность к бытию – это то, что чувствуем сегодня мы все. Он пытается противостоять этому одиночеству и людской разобщенности, стремится собрать рассеянные кусочки времени и пространства в одну Вселенную. И у него это получается! В тот момент, когда он понимает, что он сам может стать творцом этой Вселенной. Это один из важных смыслов, который дарит нам герой Пелевина. Человек, который свободен, и потому он может быть солдатом, поэтом, сумасшедшим – не теряя себя в поисках самого себя – вот тот, кто может помочь нам сегодня, когда так много возможностей и все они кажутся фальшивыми. Он герой потому, что свободен от пресыщенности – обстоятельств нашей эпохи.

Что же ищет Петр в своей жизни? «Я хочу найти свою золотую удачу. … Золотая удача – это когда особый взлет свободной мысли дает возможность увидеть красоту жизни». Эти слова точны, но по прочтении романа мы можем сформулировать мысль проще: золотая удача – это любовь. Ценность, которая движет жизнью Петра Пустоты и внутренней жизнью этого романа. Ей много тысяч лет, и вместе с тем она свежа, как роза, которую дарит на последней странице герою его возлюбленная Анна.

Я не утверждаю, что роман В. Пелевина – самое удачное произведение для инсценировки. Однако это та книга, которая может подсказать современным художникам пути для обретения смыслов. Кстати, пути эти не новы, но в последнее время забыты. Герой Пелевина помогает их вспомнить.

Елена Ерохина
МГПИ, филологический факультет, кафедра русского языка,
аспирант, 1 год обучения