 Вы наверняка не бывали на публичной казни Цинцинната Ц. Ибо, если б вы там побывали, то вы бы заметили…
…как на черно-белой сцене, точно на протокольном фото, застыла в ожидании группа свидетелей. И вы бы услышали, как, сообразно с законом, Цинциннату Ц. (Евгений Редько) объявили смертный приговор шепотом.
Так начался спектакль, поставленный Павлом Сафоновым по роману Владимира Набокова «Приглашение на казнь».
Эта книга, объявленная самым вдохновенным произведением писателя, 75 лет словно таилась от режиссеров. За эти годы лишь три полноценные постановки на русской сцене: в театре им. М.Н. Ермоловой, петербургском «Острове», Омском академическом, – и несколько попыток за рубежом… Премьера в РАМТе – «всей мировой немоте назло!» – бросает вызов забвению.
 В хмурой тюремной камере мебели почти нет. Кровать, табурет, шаткий столик – издевательский простор должен подчеркнуть одиночество узника. Но «одиночество в камере с глазком подобно ладье, дающей течь», – Цинциннат знает, что за ним следят: бородатый тюремщик Родион (Илья Исаев), директор крепости Родриг Иванович (Александр Гришин), всеосуждающие родственники и жадные до чужого горя газеты. Да и мы в зрительном зале не силах отвести взгляда от осужденного на смерть Цинцинната.
Наш герой не слишком героичен. В каждом его движении – трепет утекающей жизни и предчувствие холодного касания топора. В продолжении всех мучительных …надцати дней заключения (вы тоже, волнуясь, собьетесь со счету) он будет жить меж двумя полюсами – страхом и надеждой. Ведь каждая его мысль, даже мутная и неясная - как дождливый рассвет. Кто-то непременно спасет его, (неизвестный друг? дочь тюремщика?), вот он уж роет подземный ход, и воздух свежеет при воспоминании о Тамариных садах – кто же печется об узнике?.. Безнадежное… во-ображение!..
Его преступление – из тягчайших. «Гносеологическая гнусность», столь страшная для обитателей города, что они стараются не произносить этих слов. Непроницаемость – так назовут обвинение, проступок Цинцинната длинною в его жизнь. Не совершая акта преступления, он обречен своей природой: непрозрачен в мире простейших характеров, непонятен окружающим, недоступен. Где-то в глубине себя угадываешь: ошибкой попал в этот мир, они несовместимы!
 Смотрите, как кружатся вокруг него нелепые фигурки персонажей: для них он смешон, клоун, забава. Но сами не замечая того, «добропорядочные граждане» являют собой цирковое представление, главный герой которого – единственный нормальный человек
Мы в нарисованном мире! В нарочито плоских декорациях Николая Симонова происходящее втягивается в желтый электрический круг безысходности, начертанный на арене сцены, и желтым мячом попадающиий в руки Цинцинната. |
